Le charivari луи леруа

Отверженные художники

Начиная с 1863 года в Париже проводился так называемый Салон отверженных – выставка художников, чьи живописные эксперименты не находили поддержки Академии изящных искусств и не допускались к участию в официальном Парижском салоне. В числе «отверженных» оказались помимо прочих Эдуард Мане, Камиль Писсарро, Поль Сезанн, Альфред Сислей.

Камиль Писсарро. «Старая дорога из Аннери в Понтуаз. Заморозки»

Выставка 1874 года вошла в историю искусства как первая выставка импрессионистов. Правда, о том, что авторы полотен – импрессионисты, не знали тогда ни посетители салона, ни даже сами художники. Термина «импрессионизм» попросту не существовало – до выхода в свет статьи парижского журналиста Луи Леруа под названием «Выставка импрессионистов».

«Обойная бумага в стадии наброска»

Новый стиль в живописи вызывал тогда много критических отзывов, и Леруа написал в журнале «Le Charivari» о представленных на выставке картинах в иронической, полушутливой форме. Якобы он посетил мероприятие вместе со своим приятелем Жозефом Венсаном, который был шокирован и крайне впечатлен увиденным (“impression” с французского – «впечатление»).

Клод Моне. «Впечатление. Восходящее солнце»

Помимо этого, на выставке экспонировалась картина Клода Моне под названием «Впечатление. Восходящее солнце» — а потому слово «импрессионизм» в диалоге Леруа и Венсана смаковалось на все лады.
«- Впечатление, ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая легкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!»

Впечатление от импрессионизма

Новый подход к созданию картин – небрежный, торопливый – действительно производил тогда сильное впечатление на фоне традиционных, академических художественных стилей.
Но вообще говоря, такова и была цель художников – выразить свои переживания, впечатления на холсте – живо и смело, поймав момент. Поэтому с термином согласились – несмотря на некоторую неопределенность, он прижился.

В настоящее время картина «Впечатление. Восходящее солнце» находится в музее «Мармоттан».
Работы Моне имеют огромную ценность среди коллекционеров, в частности, картина «Пруд с водяными лилиями» была продана на аукционе за сумму более чем 80 миллионов долларов.

Клод Моне. «Пруд с водяными лилиями»

Картины Моне и других импрессионистов занимают теперь почетное место среди шедевров мировой живописи.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Карикатуры на выставку «импрессионистов», Le Charivari, 1874

Иногда удачно подобранное слово становится предметом анекдотов, иногда – мемом, а порой — дает имя целому направлению в искусстве. Что это – стечение обстоятельств или историческая закономерность? Как бы то ни было, термин «импрессионизм» обязан своим появлением на свет критической статье, которая этот самый импрессионизм и высмеивала.

Отверженные художники

Начиная с 1863 года в Париже проводился так называемый Салон отверженных – выставка художников, чьи живописные эксперименты не находили поддержки Академии изящных искусств и не допускались к участию в официальном Парижском салоне. В числе «отверженных» оказались помимо прочих Эдуард Мане, Камиль Писсарро, Поль Сезанн, Альфред Сислей.

Камиль Писсарро. «Старая дорога из Аннери в Понтуаз. Заморозки»

 Выставка 1874 года вошла в историю искусства как первая выставка импрессионистов. Правда, о том, что авторы полотен – импрессионисты, не знали тогда ни посетители салона, ни даже сами художники. Термина «импрессионизм» попросту не существовало – до выхода в свет статьи парижского журналиста Луи Леруа под названием «Выставка импрессионистов».

«Обойная бумага в стадии наброска»

Новый стиль в живописи вызывал тогда много критических отзывов, и Леруа написал в журнале «Le Charivari» о представленных на выставке картинах в иронической, полушутливой форме. Якобы он посетил мероприятие вместе со своим приятелем Жозефом Венсаном, который был шокирован и крайне впечатлен увиденным (“impression” с французского – «впечатление»).

Клод Моне. «Впечатление. Восходящее солнце»

 Помимо этого, на выставке экспонировалась картина Клода Моне под названием «Впечатление. Восходящее солнце» — а потому слово «импрессионизм» в диалоге Леруа и Венсана смаковалось на все лады.

«- Впечатление, ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая легкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!»

Впечатление от импрессионизма

Новый подход к созданию картин – небрежный, торопливый – действительно производил тогда сильное впечатление на фоне традиционных, академических художественных стилей.
Но вообще говоря, такова и была цель художников – выразить свои переживания, впечатления на холсте – живо и смело, поймав момент. Поэтому с термином согласились – несмотря на некоторую неопределенность, он прижился.

В настоящее время картина «Впечатление. Восходящее солнце» находится в музее «Мармоттан».
Работы Моне имеют огромную ценность среди коллекционеров, в частности, картина «Пруд с водяными лилиями» была продана на аукционе за сумму более чем 80 миллионов долларов.

Клод Моне. «Пруд с водяными лилиями»

источник

Если вам понравился пост, пожалуйста, поделитесь им со своими друзьями:

И не забудьте:
Подписаться на мой
Instagram

• Начало
• Галерея
• Артклуб
• Магазин
• Новости
• Форум

В Руниверсалис есть статьи о других людях с фамилией Леруа.

Луи Леруа
фр. Louis Leroy
Место рождения	Париж
Место смерти	Париж
Гражданство	Франция
Род деятельности	журналист драматург
Язык произведений	французский

Луи́ Леруа́ (фр. Louis Leroy; 1812, Париж — 1885, Париж) — французский журналист, драматург и гравер, известен тем, что ввёл в оборот термин «импрессионизм».

Биография

Работал на сатирический журнал «Le Charivari» в течение 30 лет. Писал весёлые и популярные пьесы (комедии, водевили), часто в соавторстве с другими драматургами. Для своих статей и фельетонов создавал многочисленные гравюры. Именно Леруа впервые назвал «импрессионистами» группу тогда ещё неизвестных художников в своей критической статье «Выставка импрессионистов». Эта статья, опубликованная 25 апреля 1874 года, была посвящена первой выставке импрессионистов и представляла собой придуманный Леруа диалог двух посетителей выставки, обменивающихся мнениями об увиденных там картинах. Поводом для употребления слова «импрессионисты» послужила картина Клода Моне «Впечатление. Восход солнца». Статья заканчивается тем, что после осмотра картин, представленных на выставке, Венсан, художник академического толка, сходит с ума и, издавая дикие крики, пускается в неистовый танец.

Первоначально художники открещивались от данного им прозвища «импрессионисты» (буквально — впечатлисты), но позже приняли его. По мнению искусствоведа Жана-Поля Креспеля^[1]:

Примечания

Литература

• Креспель, Жан-Поль. Повседневная жизнь импрессионистов, 1863—1883 / Пер. с фр. Е. Пуряевой; предисл., науч. ред. А. П. Левандовского. — М.: Молодая гвардия, Палимпсест, 2012. — 284 с. — ISBN 978 5235032804.
• Ревалд, Джон. История импрессионизма / Пер. с англ. П. Мелковой. — М., Л.: Искусство, 1959. — 503 с.
• Серюлля М., Серюлля А. Энциклопедия импрессионизма / Под ред. М. и А. Серюлля; Пер. с фр. Н. Матяш. — М. : Республика, 2005. — 295 с. — ISBN 5-250-01858-0.

Ссылки

• Антон Исаков. Первая выставка импрессионистов. Regnum.

15 апреля 1874 года на бульваре Капуцинок в Париже открылась выставка Анонимного общества живописцев, скульпторов и граверов…

Клод Моне. «Впечатление. Восход Солнца»

25 апреля в юмористической газете Le Charivari вышла разгромная статья арт-критика Луи Леруа (1812-1885), озаглавленная «Выставка художников-впечатленцев».

Критик присутствовал на выставке, бегал по залу и переписывал название картин в блокнот. В своем фельетоне Леруа прицепился к Клоду Моне, который одну из своих картин назвал «Впечатление. Восход солнца». Он ругал Моне за такое отношение к искусству, подвергая критике возможность выбора первого впечатления для сюжета картины. “Я не вижу никакого восхода, одно только впечатление” – писал он в этой заметке.

Моне и друзья не только приняли название, данное им Леруа, но и сделали ее официальным названием своей группы. Слово “имперссионизм” особенно понравилось Клоду Моне. Он объявил, что первое впечатление для него имеет первостепенное значение. Третья выставка в 1877 году, проводилась уже под официальным названием объединения – выставка импрессионистов.

Фельетон Луи Леруа «Выставка художников-впечатленцев» (1874 год):

«Да, нелегкий мне выдался денек! Вместе со своим другом Жозефом Венсаном, пейзажистом и учеником Бертена, которого разные правительства удостоили множества наград, я рискнул посетить первую выставку, прошедшую на бульваре Капуцинов.

Мой неосторожный друг составил мне компанию, не подозревая ни о чем дурном. Он думал, что мы просто пойдем посмотреть на обычную живопись — хорошую и плохую, чаще плохую, чем хорошую, но уж никак не покушающуюся на художественную нравственность, культ формы и уважение к мастерам.

— Что там форма! Что мастера! Все это больше никому не нужно, старина! Теперь все поменялось.

В первом же зале Жозефа Венсана ждал первый удар, и нанесла его ему «Танцовщица“ г-на Ренуара.

Огюст Ренуар. «Танцовщица»

— Какая жалость, что художник, явно имеющий чувство цвета, не научился хорошо рисовать! — сказал он мне. — Ноги его танцовщицы выглядят такими же безжизненными, как их газовые юбки!

— Пожалуй, вы к нему слишком жестоки, — не согласился я. — На мой взгляд, у этого художника очень даже четкий рисунок!

Ученик Бертена решил, что я иронизирую, и вместо ответа лишь пожал плечами. Я же с самым невинным видом подвел его к «Обработанному полю“ г-на Писсарро. При виде этого великолепного пейзажа он подумал, что у него запотели очки, и, тщательно протерев стекла, он снова водрузил их себе на нос.

— Во имя Мишаллона! — воскликнул он. — А это что еще такое?

— Вы и сами видите не хуже меня! Это белый иней на глубоко прочерченных бороздах земли.

— Это борозды? Это иней? Да это какие-то бесформенные скребки по грязному холсту! Где тут начало и конец, где верх и низ, где зад и перед?

— Гм… Возможно, возможно… Но зато здесь есть впечатление!

— Странное впечатление, доложу я вам. О, а это что?

— Это «Фруктовый сад“ г-на Сислея. Рекомендую вам вот это деревце, что справа. Написано, правда, кое-кое, но зато впечатление…

— Да отстаньте вы от меня со своим впечатлением!

Но как я мог от него отстать? Между тем мы подошли к «Виду Мелена“ г-на Руара. Так, это вроде вода, а в ней что-то такое… Ну вот, например, тень на переднем плане смотрится миленько…

— Я так понимаю, вас немного удивляет игра цвета…

— Скажите лучше, цветовая каша! О Коро, Коро! Какие преступления совершаются во имя твое! Ведь это ты ввел в моду эту вялую фактуру, этот поверхностный мазок, все эти пятна, которым любитель живописи сопротивлялся долгие тридцать лет и сдался наконец вопреки себе, побежденный твоим спокойным упорством! Капля, как известно, камень точит!

— Бедный художник продолжал свои рассуждения, но выглядел довольно спокойным, так что я оказался совершенно не готов к страшному происшествию, которым завершилось наше посещение этой невероятной выставки. Он относительно легко перенес «Вид на рыбачьи лодки, покидающие порт“ г-на Клода Моне — возможно, потому, что мне удалось отвлечь его внимание от опасного созерцания этого полотна прежде, чем небольшие фигурки первого плана произвели свой смертоносный эффект. К несчастью, я проявил неосторожность и позволил ему слишком надолго задержаться перед „Бульваром Капуцинов“ кисти того же автора.

Клод Моне. «Рыбацкие лодки покидають гавань»

— Ха-ха-ха! — рассмеялся он мефистофельским смехом. — Вот это действительно удачная работа! Вот оно, впечатление, или я ничего не смыслю в живописи! Вот только может хоть кто-нибудь объяснить мне, что означают эти бесчисленные черные пятнышки внизу картины?

— Но это же пешеходы!

— Выходит дело, и я похож на такое же черное пятно, когда прогуливаюсь по бульвару Капуцинов? Гром и молния! Вы что же, надо мной издеваетесь?

— Уверяю вас, господин Венсан…

— Да вы знаете, в какой технике выполнены эти пятна? В той же самой, что используют маляры, когда подновляют облицовку фонтанов! Шлеп! Блям! Бум! Как легло, так и легло! Это неслыханно! Это ужасно! Меня сейчас удар хватит!

Я попытался его успокоить, показав ему «Канал Сен-Дени“ г-на Лепина, «Холм Монмартра“ г-на Оттена — обе эти работы представлялись мне довольно изящными по колориту. Но рок оказался сильнее меня — по пути нам попалась „Капуста“ г-на Писсарро, и лицо моего друга из красного стало багровым.

Камиль Писарро. «Поле капусты»

—  Это просто капуста, — обратился я к нему убедительно тихим голосом.

— Несчастная капуста! За что такая карикатура? Клянусь, я больше в жизни не стану есть капусты!

— Но позвольте, разве капуста виновата в том, что художник…

— Молчите! Иначе я сделаю что-нибудь ужасное…

Внезапно он издал громкий крик. Он увидел «Дом повешенного“ г-на Поля Сезанна. Густой слой краски, покрывающий это драгоценное полотно, довершил дело, начатое «Бульваром Капуцинов“, и папаша Венсан не устоял. У него начался бред.

Поначалу его безумие выглядело вполне мирным. Он вдруг стал глядеть на мир глазами импрессионистов и говорить так, словно сам стал одним из них.

— Буден, бесспорно, талантлив, — заявил он, остановившись перед полотном означенного художника, изобразившего пляж. — Но почему его марины выглядят такими законченными?

— Так вы полагаете, что его живопись слишком тщательно проработана?

— Вне всякого сомнения. Иное дело мадемуазель Моризо! Эта юная дама не довольствуется простым воспроизведением кучи ненужных деталей. Если она пишет руку, то кладет ровно столько мазков, сколько на руке есть пальцев. Опля, и готово! Глупцы, которые придираются к тому, что рука у нее не похожа на руку, просто-напросто ничего не смыслят в искусстве импрессионизма. Великий Мане изгонит их из своей республики.

— Выходит, г-н Ренуар идет правильной дорогой — в его «Жнецах“ нет ничего лишнего. Я бы даже рискнул сказать, что его фигуры…

— Слишком тщательно прописаны!

— О, господин Венсан! Но что вы скажете вот об этих трех цветовых пятнах, по идее изображающих человека на пшеничном поле?

— Скажу, что два из них лишние! Хватило бы и одного!

Я бросил на ученика Бертена настороженный взгляд. Его лицо на глазах приобретало пурпурный оттенок. Катастрофа казалась неизбежной. Случилось так, что последний удар моему другу нанес г-н Моне.

— О, вот оно, вот оно! — возопил он, когда мы приблизились к картине под номером 98. — Узнаю ее, свою любимицу! Ну-ка, что это за полотно? Прочтите-ка этикетку.

— «Впечатление. Восход солнца“.

— Впечатление, ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая легкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!

— Напрасно старался я вдохнуть жизнь в его угасающий разум. Все было напрасно. Он окончательно поддался чарам окружающего безобразия. «Прачка“ г-на Дега, слишком грязная для прачки, вызвала у него бурю восторга. Сам Сислей казался ему вычурным и манерным. Не желая спорить с одержимым и опасаясь разгневать его, я попытался найти в импрессионистской живописи хоть что-нибудь стоящее. Разглядывая «Завтрак“ г-на Моне, я довольно легко узнал хлеб, виноград и стул, написанные вполне прилично, на что и указал своему другу, но… он проявил полную неуступчивость.

— Нет-нет! — воскликнул он. — Здесь Моне дает слабину! Он приносит ложную жертву богам Мессонье! Слишком много работы, слишком много! Лучше взглянем на «Современную Олимпию“!

Поль Сезанн. «Современная Олимпия»

— Увы мне! Ну что же, идемте… И что же вы скажете об этой согнутой пополам женщине, с которой негритянка срывает последний покров, дабы представить ее во всем уродстве взору восхищенного брюнета-недотепы? Помните „Олимпию“ г-не Мане? Так вот, по сравнению с работой г-на Сезанна это был шедевр рисунка, грамотности письма и законченности!

Все, чаша переполнилась. Классический мозг папаши Венсана, подвергнутый жестокому нападению со всех сторон, окончательно отключился. Он остановился напротив служащего, охранявшего все эти сокровища, и, приняв его за портрет, разразился критической тирадой.

— Так ли уж он плох? — говорил он, пожимая плечами. — Вот лицо, на нем два глаза… нос… рот… Нет, это не импрессионизм! Слишком уж тщательно выписаны детали! Теми красками, которые художник совершенно напрасно на него потратил, Моне написал бы двадцать парижских охранников!

— Может, вы все-таки пройдете? — обратился к нему портрет.

— Слышите? — воскликнул мой друг. — Он даже умеет говорить! Нет, это явно работа какого-то педанта! Вы только вообразите, сколько времени он с ним провозился!

Констебль не пускает беременную даму на выставку импрессионистов

И, охваченный непреодолимым желанием выразить обуревавшие его чувства, он принялся выплясывать перед ошеломленным охранником дикий танец охотника за скальпами, одновременно выкрикивая страшным голосом:

— Улю-лю-лю! Я — ходячее впечатление! Я — кинжал смертоносной палитры! Я — «Бульвар Капуцинов“ Моне, я — «Дом повешенного“ и «Современная Олимпия“ Сезанна! Улю-лю-лю-лю!..»

Иногда отказ художника от традиционных техник и сюжетов ведёт к новым идеям не только в его творчестве, но и даёт идеи и вдохновение многим другим, и даже может послужить возникновению нового направления, стиля в изобразительном искусстве.
Импрессионизм одно из самых любимых мною направлений в искусстве.
В своей публикации хочу поделится с Вами интересными фактами о истории возникновения импрессионизма, а также предложить к сравнению две картины французских художников с одинаковым названием «Le déjeuner sur l’herbe» (Завтрак на траве).
Ряд французских художников второй половины XIX века — это не только зачинатели целого направления в истории искусства, но и основоположники изображения пикника (трапезы на природе) в живописи. Картины Эдуарда Мане «Завтрак на траве» (1863) и Клода Мане «Завтрак на траве» (1866) способствовали возникновению и дальнейшему развитию стиля импрессионизм в истории мирового искусства.
История импрессионизма началась в1863 году. 3000 полотен французских живописцев, среди которых была картина Эдуарда Мане «Завтрак на траве» (1863), жюри не допустило к ежегодной выставке Парижского салона, одной из самых значительных художественных выставок Франции. Все эти картины были выставлены на так называемом «Салоне Отверженных», созданном по инициативе императора Наполеона III.
Чтобы избежать разногласий по поводу места развески, работы «отверженных» располагались строго в алфавитном порядке , в одном ряду с батальными сценами и обнажёнными девами висели работы ещё малоизвестных художников: Мане, Писсарро, Йонкинда и не числившиеся в каталоге работы Сезанна, Гийомена и Фантен-Латура.Так как срок для подготовки был очень коротким и не было основного организатора, каталог «Салона Отверженных» указывал не всех художников. Выставка вызвала огромный интерес у публики и бурное обсуждение в прессе.
Сам термин «импрессионизм» появился позже , уже в 1870-х годах, благодаря критику журнала «Le Charivari» Луи Леруа, который озаглавил свой фельетон о Салоне Отверженных «Выставка импрессионистов». За основу критик взял название картины Клода Моне «Впечатление. Восходящее солнце» (Impression, soleil levant).

Клод Моне «Впечатление. Восходящее солнце» 1872 год.
Сначала этот термин носил несколько пренебрежительный характер, указывая на соответствующее отношение к художникам, писавшим в новой «небрежной» манере, но затем стал известен во всём мире, как название целого направления в искусстве.
ДВА ЗНАМЕНИТЫХ «ЗАВТРАКА НА ТРАВЕ».
Эдуард Мане задумал «Завтрак на траве» ( размер 208 на 264,5 см.) во время воскресной поездки в Аржантей (Argenteuil), на берег Сены. За основу композиции Мане взял фрагмент с гравюры Марк Антонио Раймонди «Суд Париса» по рисунку Рафаэля.

Маркантонио Раймонди «Суд Париса» 1514 год.
Сюжет картины (двое полностью одетых мужчин с нагой женщиной на природе) вызвал скандал и обвинения в декадентстве и плохом вкусе. Публика была возмущена не только сюжетом, но и тем, как обнажённая женщина бесстыдно смотрит прямо на зрителя, а также узнаваемостью персонажей.

Эдуард Мане «Завтрак на траве» 1863 год.

Моделью женщины была Викторина Мёран, один из мужчин — брат Мане Густав, второй — будущий шурин Фердинанд Леенхофф. Мужчины одеты как денди, они так увлечены разговором, что, кажется, совсем не замечают обнажённой женщины. Перед ними лежит скинутая женская одежда, корзина с фруктами, хлеб. На заднем плане — вторая женщина в лёгкой одежде моется в реке, её фигура выглядит непропорционально большой по сравнению с фигурами на переднем плане. Картине как бы не хватает глубины, создаётся впечатление, что вся сцена происходит не на природе, а в студии, это впечатление усиливается светом, почти не дающим теней.В данное время картина находится Музее Орсе (Париж, Франция).

Картина написана в непривычном для того времени стиле, разрывающем академические традиции. Резкий свет, фотографические силуэты, почти без полутонов, нагота отличается от мягких и безупречных фигур Александра Кабанеля и Жана Энгра, смелые мазки кисти, ощущение незаконченности в некоторых местах полотна — всё это очень непривычно для живописи второй половины XIX века.

Картина «Завтрак на траве» Клода Моне должна была стать вызовом не только академизму , но и соратникам по кисти, например, Эдуарду Мане. Была выбрана та же тема и название, но другой стиль живописи, которым Моне хотел удивить зрителя. Он задумал написать работу в три раза больше известной картины (размер 400 на 600 см.) Работа над картиной началась весной 1865 года, Моне написал множество пейзажных этюдов окраины леса Фонтенбло, этой своеобразной студии импрессионистов.

Эти эскизы больших деревьев с отбрасывающими тень ветками и листьями, созданные примерно в одних и тех же местах, послужили ландшафтным фоном для будущего «Пикника».

Главной моделью для написания мужских фигур стал Жан Фредерик Базиль, французский художник, один из основателей импрессионизма, большинство женских фигур были написаны с возлюбленной Моне — Камиллы (впоследствии ставшей его женой). Одновременно с большой картиной Клод Моне создал уменьшенную версию (размер 130 на 181 см).

Клод Моне «Завтрак на траве» 1866 год.

На картине изображены 12 фигур полностью одетых людей, которые наслаждаются солнечным днём на лесной опушке, на фоне природного пейзажа. Лица большинства мужчин отвёрнуты от зрителя, а две дамы изображены со спины, что даёт возможность рассмотреть складки их платьев. В отличие от картин классического стиля, Моне изобразил людей полностью занятых своей беседой и никак не вступающими в контакт со зрителями. Художник сделал главными героями полотна своих друзей, собравшихся на пикник. Он не останавливается на мелких бытовых деталях, а использует свободные мазки при написании игры солнечного света на листве, платьях дам, постеленной на траве скатерти.

Изображение природы, естественный свет, видимый на волосах и плечах людей, размытие цвета на тщательно прорисованных листьях деревьев — это и есть импрессионистическая техника, получившая развитие в творчестве Моне и ставшей его главным художественным стилем. Любая картина Клода Мане — это единая цветовая композиция из бликов и пятен, как бы пронизанная дрожащим воздухом.

В настоящее время картину оценивают как шедевр Моне, подтолкнувший настоящую революцию в истории искусства. К сожалению, судьба большой картины оказалась плачевной. Некоторые части её в данное время утеряны. Но судить о всём замысле и композиции картины мы можем по уменьшенной версии, которая находится в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (Москва, Россия)

Эдуард Мане, задав моду на живописание пикников, не терпел того, когда его сравнивали и ставили рядом с Клодом Моне, «этим выскочкой из Гавра». Между тем, картины Мане и Моне часто путали, вследствие чего последнему приходилось подписывать свои работы, в том числе и «Завтрак на траве», не просто фамилией, а вместе с именем.

Новое течение в живописи отличалось от академической живописи в техническом и идейном плане. Импрессионисты отказались от контура, заменив его мелкими раздельными и контрастными мазками. Краски не смешиваются на палитре, а нужный цвет получается путём правильного наложения их на холст.
Также работы импрессионистов отличаются от академизма, предпочтением работы на пленэре. Многие работы импрессионистов напоминают фотографический стоп-кадр, где никто не позирует специально, а жизнь идёт своим чередом. На картинах появились изображения маленьких семейных праздников, вечеринок, приятных времяпрепровождений за городом, женщин лёгкого поведения, моряков, артистов цирка и так далее (ряд картин Ренуара, Мане и Клода Моне). Брались сюжеты пребывания в кафе, флирта, танцев, прогулок на лодках, на пляжах и в садах, появилось видение будничности и современности. Были забыты библейские, литературные, мифологические, исторические сюжеты, которые приветствовались официальным академизмом.

Эдуард Мане «Бар в Фоли-Бержер» 1882 год.

Жан Фредерик Базиль «В кругу семьи» 1867 год.

Пьер Огюст Ренуар «Бал в Мулен де ла Галетт» 1876 год.

Клод Моне «Бульвар Капуцинок» 1873 год.

Эдгар Дега «Голубые танцовщицы» 1897 год.

Все материалы взяты в свободном доступе в интернете.

Спасибо за внимание, с уважением, Лана.

Статья Луи Леруа о первой выставке импрессионистов

Луи Леруа «Выставка импрессионистов» (опубликовано в вы выпуске журнала «Le Charivari» 25 апреля 1874 года):

«Да, нелегкий мне выдался денек! Вместе со своим другом Жозефом Венсаном, пейзажистом и учеником Бертена, которого разные правительства удостоили множества наград, я рискнул посетить первую выставку, прошедшую на Бульваре Капуцинок (примечание: часто по ошибке говорят «Бульвар Капуцинов», на самом деле там находился женский монастырь капуцинок). Мой неосторожный друг составил мне компанию, не подозревая ни о чем дурном. Он думал, что мы просто пойдем посмотреть на обычную живопись — хорошую и плохую, чаще плохую, чем хорошую, но уж никак не покушающуюся на художественную нравственность, культ формы и уважение к мастерам. — Что там форма! Что мастера! Все это больше никому не нужно, старина! Теперь все поменялось. В первом же зале Жозефа Венсана ждал первый удар, и нанесла его ему «Танцовщица» г-на Ренуара.

— Какая жалость, что художник, явно имеющий чувство цвета, не научился хорошо рисовать! — сказал он мне. — Ноги его танцовщицы выглядят такими же безжизненными, как их газовые юбки! — Пожалуй, вы к нему слишком жестоки, — не согласился я. — На мой взгляд, у этого художника очень даже четкий рисунок!
Ученик Бертена решил, что я иронизирую, и вместо ответа лишь пожал плечами. Я же с самым невинным видом подвел его к «Обработанному полю» г-на Писсарро. При виде этого великолепного пейзажа он подумал, что у него запотели очки, и, тщательно протерев стекла, он снова водрузил их себе на нос. — Во имя Мишаллона! — воскликнул он. — А это что еще такое?

— Вы и сами видите не хуже меня! Это белый иней на глубоко прочерченных бороздах земли. — Это борозды? Это иней? Да это какие-то бесформенные скребки по грязному холсту! Где тут начало и конец, где верх и низ, где зад и перед? — Гм… Возможно, возможно… Но зато здесь есть впечатление! — Странное впечатление, доложу я вам. О, а это что? — Это «Фруктовый сад» г-на Сислея. Рекомендую вам вот это деревце, что справа. Написано, правда, кое-как, но зато впечатление… — Да отстаньте вы от меня со своим впечатлением!

Но как я мог от него отстать? Между тем мы подошли к «Виду Мелена» г-на Руара. Так, это вроде вода, а в ней что-то такое… Ну вот, например, тень на переднем плане смотрится миленько… — Я так понимаю, вас немного удивляет игра цвета… — Скажите лучше, цветовая каша! О Коро, Коро! Какие преступления совершаются во имя твое! Ведь это ты ввел в моду эту вялую фактуру, этот поверхностный мазок, все эти пятна, которым любитель живописи сопротивлялся долгие тридцать лет и сдался наконец вопреки себе, побежденный твоим спокойным упорством! Капля, как известно, камень точит!

Бедный художник продолжал свои рассуждения, но выглядел довольно спокойным, так что я оказался совершенно не готов к страшному происшествию, которым завершилось наше посещение этой невероятной выставки. Он относительно легко перенес «Вид на рыбачьи лодки, покидающие порт» г-на Клода Моне — возможно, потому, что мне удалось отвлечь его внимание от опасного созерцания этого полотна прежде, чем небольшие фигурки первого плана произвели свой смертоносный эффект. К несчастью, я проявил неосторожность и позволил ему слишком надолго задержаться перед «Бульваром Капуцинок» кисти того же автора.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся он мефистофельским смехом. — Вот это действительно удачная работа! Вот оно, впечатление, или я ничего не смыслю в живописи! Вот только может хоть кто-нибудь объяснить мне, что означают эти бесчисленные черные пятнышки внизу картины? — Но это же пешеходы! — Выходит дело, и я похож на такое же черное пятно, когда прогуливаюсь по бульвару Капуцинок? Гром и молния! Вы что же, надо мной издеваетесь? — Уверяю вас, господин Венсан… — Да вы знаете, в какой технике выполнены эти пятна? В той же самой, что используют маляры, когда подновляют облицовку фонтанов! Шлеп! Блям! Бум! Как легло, так и легло! Это неслыханно! Это ужасно! Меня сейчас удар хватит!

Я попытался его успокоить, показав ему «Канал Сен-Дени» г-на Лепина, «Холм Монмартра» г-на Оттена, — обе эти работы представлялись мне довольно изящными по колориту. Но рок оказался сильнее меня — по пути нам попалась «Капуста» г-на Писсарро, и лицо моего друга из красного стало багровым. — Это просто капуста, — обратился я к нему убедительно тихим голосом. — Несчастная капуста! За что такая карикатура? Клянусь, я больше в жизни не стану есть капусты! — Но позвольте, разве капуста виновата в том, что художник… — Молчите! Иначе я сделаю что-нибудь ужасное…

Внезапно он издал громкий крик. Он увидел «Дом повешенного» г-на Поля Сезанна. Густой слой краски, покрывающий это драгоценное полотно, довершил дело, начатое «Бульваром Капуцинок», и папаша Венсан не устоял. У него начался бред. Поначалу его безумие выглядело вполне мирным. Он вдруг стал глядеть на мир глазами импрессионистов и говорить так, словно сам стал одним из них.